Карта водителя в Краснодаре

Контакт между Шоу и Риккетсом устанавливался не без трений. Воображение художника поначалу отличалось большей щедростью и изощренностью, чем того хотел автор-режиссер. Вспоминая впоследствии совместную работу над сценой «Дон Жуан на небесах», Риккетс писал Лилле Маккарти: «Мне казалось, что двухчасовой диалог перед однотонным занавесом утомит зрителей, и предложил, чтобы по сигналу Мефистофеля из-под сцены поднимались четыре позолоченных трона и под музыку моцартовского менуэта из «Дон Жуана» сверху спускалась бы зажженная люстра, чтобы черный занавес раздвигался перед алтарем, на котором позолоченную Venus de Medici окружали бы цветы и свечи. Шоу как будто бы понравилась эта мысль или он сделал вид, что она ему нравится, но Баркер сказал, что для этого у нас нет ни люков, ни места, ни денег». Скорее всего автор хитрил. Проявляя обычно такт и терпимость в работе с актерами, он вел себя точно так же со всеми участниками постановки. Однако карта водителя в краснодаре во внешнем облике спектакля была для него превыше всего.

В результате на сцене не оказалось ни позолоченных тронов, ни люстры, ни алтаря с Venus de Medici. Все действие развертывалось на фоне черного бархатного занавеса. Черным бархатом были обиты и табуреты, на которые садились актеры. Черный бархат символизировал «ничто, вездесущее ничто» или «беспредельную пустоту», о которых сказано в ремарке (д. III). «Над всем этим струился мерцающий свет, столь слепящий глаза, что мы должны были на о щуп пробираться к своим местам, ничего не видя»,- свидетельствует Лилла Маккарти, игравшая Донну Анну. (Значит «верхний свет в стиле Крэга» всетаки был использован.) Этот мерцающий свет обозначал «туманности», из коих являлись персонажи. Делая эскизы костюмов к сцене на небесах, Риккетс изучал картины Веласкеса, старался следовать ему в выборе линий и цвета. Лилла Маккарти репетировала в огромном полотняном каркасе, привыкая носить испанское платье. Ее костюм «из розового шелка с черными кружевами и серебряной отделкой» сверкал и переливался красками на фоне черного бархата. В волосах ее горело «огненное перо». Под стать костюму Донны Анны были костюмы остальных действующих лиц. Довольный результатами совместного творчества, Шоу не скрывал своей радости в письме к Риккетсу: «Мы напали на след ценнейшей и чарующей сценической условности» т.